Межрегиональная Общественная Организация
Женщины в науке и образовании 

 
    Издания : : Г-жа Удача

ПРЕДЛАГАЮ ПЯДЬ СВОЕЙ ЗЕМЛИ. МОЖНО - БОЛЬШЕ

У ученого, как правило, есть ощущение границ своих профессиональных "полномочий". Мое - что-то в физике. Или в социологии. И т. д.. и пр. За пределами моего профессионального "поля" как исследователь я уже на публике не появляюсь. И не люблю прогулки дилетантов по моим научным клумбам. Особенно - эмоциональных и доверчивых людей мира искусства, готовых все или многое принять на веру только потому, что оно им нравится. Они и мы. Разные миры. Что, впрочем, и старо, как мир (который?).

Меж тем для многих профессионалов науки мысленные рейды по территориям искусств, с попытками понять и анализом для себя - дело обычное и даже необходимое. Без них жить пресно, плоско и постно. Это, несомненно, позволительно также и потому, что претензии на публичность плодов этих частных занятий обычно нет. Ведь понятно, что такая внутренняя любительская "кухня для себя", где варятся впечатления от виденных спектаклей, фильмов, выставок, есть у каждого. На фоне неписаных правил раздельного сосуществования двух познавательных культур программа конференции в Суздале вызывает удивление и, одновременно, радостное чувство. В ней приглашение к легализации размышлений о не-своем. Обращаясь друг к другу за пониманием, будут вести диалог ученые-естественники и те, кто живет в искусстве и искусством? Интересно.

Сопоставление научных текстов с произведениями искусства часто рождает тоскливое чувство - видно, что там (в искусстве) суть схватывается и быстрее, и точнее. Прогулки в методический беспредел искусства дарят воображению целительные толчки метафор для порой застревающего движения к истинам родной науки. В научное постижение включаются другие языки, образы, меняется размерность взгляда. Метафора - знак и результат освобождения от запрессованности в привычное и уже поэтому мало продуктивное видение. Если повезет, метафоры прилетают роем, пестрые. Такая встряска еще плодотворнее, даже для продвижения в привычных плоскостях.

Не только наука и искусство, но даже понимание и научное описание - совершенно различные занятия. Более того, похоже, они конфликтуют друг с другом. Вот, вроде бы, есть ощущение - "понял" (или "понимаю"). Пробуешь зафиксировать это понимание реальности (например, социальной), с которой работаешь как ее исследователь. Перевести ощущения в ясное, понятное другим описание. Начинает рождаться текст. И буквально сразу, параллельно возникает многократно знакомое чувство разрушения или ускользания целого, цельного. В науке описание происходит обычно последовательно, без разрывов. Линейность последовательного рассуждения, аргументации, доказательства - затягивает. Многомерность образа реальности (бесконечномерной), которая и дала ощущение - "понимаю", теряется уже в процессе описания. Избежать этого в плоскости удается редко. И скорее - в многоглавной монографии, растягивающейся на месяцы и годы, чем в кратком тексте-прорыве. Бывает, оглавление приятней книги.

Понимание реальности мозаично. Исходно не известны ни границы пространств, в которых живет объект моих попыток понять, ни число этих пространств, ни даже их природа, качество. Научная проходка в гранитах наук шаг за шагом занудна. То, что между пятнами мозаики понимания, не важно. Понятно и так. Пока. Возможно, понимание и конкретное знание соединены в константу (принцип неопределенности?). Конкретизация, детализация от понимания целого могут привести к полной потере ощущения - "понимаю". Наука, за редким исключением, серьезна. Меж тем, иронично-внимательный взгляд видит больше серьезно-внимательного. Легкий "треп о серьезном" художника (слова, палитры и др.) с ученым - вовсе не кураж или проявление отторжения. Это приглашение к свободе мысли, к свободе образов, недостаток которой интуитивно ощущается в ученом (нередко, но, конечно, не всегда).

Упорство и последовательность естественнонаучной проходки соединить бы с легкостью смены ракурса, а то и языка (чередовать?). Впрочем, это может как способствовать продвижению к пониманию сложного, так и уводить от понимания, если такой переход ведет не к повышению размерности, а лишь переводит в другое сечение бесконечномерного. Для движения к сути сложного, вероятно, нужны встряски искусством. Или просто искусство.

Николай Корнев
Санкт-Петербургский филиал Института социологии РАН